Искаженные слова Иисуса: Кто, когда и зачем правил Библию (Обзор книги)

Эрман Б. Искаженные слова Иисуса: Кто, когда и зачем правил Библию / Пер. с англ. — М.: Эксмо, 2009. — 320 с. Обзор подготовил: Александр Гуртаев, пресвитер церкви «Преображение» г. Самары.

В принципе, существует довольно большой список вариантов, как можно было бы начать статью о Барте Эрмане. Например, можно привлечь внимание читателей эмоциональным восклицанием «Ох, Барт!» и провести некоторые параллели с известным своими проделками Бартом Симпсоном. Можно также порассуждать о сходстве фамилии Эрман (Ehrman) с названием популярного производителя йогуртов Ehrmann, обратив при этом внимание на возможную случайную ошибку или даже намеренное искажение славной фамилии переписчиками. Наконец, можно перечислить все ошибки и опечатки, найденные в недавнем бестселлере Эрмана, и иронично переделать название книги – например, «Искаженные слова Барта». Но все это звучит как-то недостойно, ведь речь идет об одном из ведущих специалистов по текстологии Нового Завета, уважаемом в академических кругах профессоре Университета Северной Каролины, ученике и приемнике Брюса Мецгера, авторе более двадцати книг, редакторе нескольких научных изданий и просто известном на Западе человеке.

Конечно, трудно себе представить, чтобы специалист в такой непопулярной области, как текстология, приобрел такую известность благодаря своим научным изысканиям и публикациям. И действительно, популярность Эрмана, его выступления на известных американских радиостанциях (например, NPR) и телеканалах (например, CNN, Discovery Channel, National Geographic), его интервью в ведущих американских газетах (например, The Washington Post) связаны не с научным успехом, а с завоевавшими первые строки рейтингов продаж книгами научно-популярного характера с громкими и провокационными названиями. Русскоязычный читатель уже имел возможность познакомиться с большинством из них, например: «Тайны Иисуса и Марии Магдалины» (2007), «Петр, Павел и Мария Магдалина: последователи Иисуса в истории и легендах» (2009), «Иисус, прерванное Слово: Как на самом деле зарождалось христианство» (2010), «Утерянное Евангелие от Иуды» (2010), «А был ли Иисус? Неожиданная историческая правда» (2012), «Великий обман: Научный взгляд на авторство священных текстов» (2013). Тем не менее, именно книга «Искаженные слова Иисуса» завоевала наибольшую популярность среди широкой, преимущественно незнакомой с текстологией аудитории, к которой, нужно отметить, и была адресована эта книга, претендуя быть первой в своем роде (см. Эрман, 32).

Что же еще, кроме тяги к известности, побудило и побуждает ученого столь мощного калибра, излагая основы текстологии, манипулировать вызывающими названиями, пускаться в субъективные исторические реконструкции и просто преувеличивать факты? Во введении к книге автор довольно откровенно признается, что «Искаженные слова Иисуса» – это особая любовь автора, по сути, «конечный результат долгого пути». В этой книге Эрман страстно проповедует свои убеждения о Библии, ясно сформулированные еще в 1993 году на страницах его фундаментального труда «Ортодоксальное искажение Писания» (TheOrthodoxCorruptionofScripture). Надо признать, что эти убеждения далеки от высокого представления о Священном Писании. Главная идея Эрмана, которую он продвигает в большинстве своих произведений такова: под воздействием различных социальных факторов ранние христианские авторы и переписчики искажали текст Библии ради формирования так называемого «ортодоксального» христианства.

Как же автор пришел к таким убеждениям? В том же самом введении Эрман рассказывает трагичную историю своих духовных исканий. Начав с образования в консервативном евангельском институте (Библейский Институт Муди) и испытав некий опыт «рождения свыше», Барт погнался за признанием в светских академических кругах и, допустив сомнения в божественном происхождении Библии, сначала отверг доктрину сохранности Писания, затем его непогрешимость и, наконец, его богодухновенность. Теперь Эрман – убежденный агностик и один из самых активных противников непогрешимости Библии.

Вслед за столь откровенным введением идут семь глав, в которых автор достаточно просто излагает азы текстологии Нового Завета, приправляя их примерами и собственными заключениями. В первой главе Эрман обсуждает истоки Священного Писания. Он прослеживает иудейские корни христианской литературы, обсуждает ранние произведения христиан и формирование канона. Для него создание Нового Завета – это исключительно человеческий процесс, в результате которого христианство получило книгу, представляющую собой не более чем «исторический и культурный феномен» (32).

Вторая глава рассказывает о переписчиках ранней литературы, которые, с точки зрения Эрмана, не были профессионалами, но имели склонность к ошибкам. Это обстоятельство привело к тем трудностям и проблемам, с которыми до сих пор сталкиваются ученые, пытаясь восстановить текст оригинала.

В третьей главе автор приводит краткую историю возникновения печатных изданий Нового Завета и типы ошибок, которые отражены в их критических аппаратах. Четвертая глава продолжает исторический обзор. Однако теперь он касается ключевых деятелей, сбору и анализу разночтений в известных в их время манускриптах.

Пятая глава кратко излагает современные методы определения оригинального чтения, включающие оценку внешних и внутренних критериев. Здесь же Эрман приводит несколько примеров новозаветных текстов об Иисусе, в которых содержатся текстологические варианты (Мар. 1:41; Лук. 22:43–44; Евр. 2:8–9). Пытаясь создать сенсацию и заодно подчеркнуть свою главную идею, автор достаточно непоследовательно применяет упомянутые выше критерии, но приходит к заключению, что евангелисты имели разные представления об Иисуса и донесли до современных читателей лишь искаженный портрет Иисуса (не слова!).

В шестой главе Барт Эрман, наконец, добирается до своего «конька» и подробно обсуждает намеренные богословские изменения, внесенные, на его взгляд, в новозаветный текст. Среди богословских причин подобных искажений он называет споры с эвионитами, докетистами и прочими сепаратистами.

Седьмая глава подхватывает идею намеренных искажений текста, обосновывая их социальными факторами, которые были актуальны для ранних христиан. Автор уделяет особое внимание месту женщин в ранней Церкви, диалогу с иудеями и спорам с язычниками.

Венчает книгу заключение, в котором Эрман возвращается к тому, что обсуждалось во введении, и подводит итог своего тридцатилетнего путешествия, еще раз прямо отрицая непогрешимость и божественное происхождение Библии и настаивая на присутствии в ней намеренных богословских искажений.

Оценивая содержание данной книги Барта Эрмана, трудно увидеть ее позитивные стороны. Хотя некоторые главы действительно содержат полезную историческую информацию (главы 2, 3 и 4) и дают неплохой обзор методологии (глава 5), примеры, которыми наполнены эти главы, оставляют желать лучшего. Автор справедливо подчеркивает необходимость текстологической грамотности для проповедников Библии (см. Эрман, 56), но настолько сильно преувеличивает роль богословских искажений, что даже признание того, что в действительности многие расхождения случайны и незначительны (55, 207), оказывается совсем небольшой ложкой меда в бочке дегтя.

Что касается проблемных вопросов, в данной книге они представлены в полном изобилии и относятся как к богословским взглядам автора, так и к методологии, которую он практикует. Прежде всего, заявленная еще во введении позиция Эрмана о том, что Библия – это лишь человеческая книга (32), приводит ко многим серьезным последствиям на страницах «Искаженных слов Иисуса». Так, автор неоднократно напрямую отрицает сохранность и богодухновенность Священного Писания (17, 288–289). Он помещает новозаветные произведения в один ряд с апокрифической литературой и активно извлекает аргументацию об искажениях в библейских манускриптах из языческой и еретической литературы древности (274). В связи с этим Эрман не только во всеуслышание отрекается от непогрешимости Писания (89), но и постулирует противоречия между евангелистами (200, 228, 260). В итоге, задача текстологии сводится для него к изучению традиции ранней Церкви (93), а на возможность реконструкции оригинального текста он смотрит с пессимизмом (87–88).

Однако подобного пессимизма не наблюдается, когда речь идет о собственных, достаточно субъективных реконструкциях происхождения Евангелий. При этом Эрман неоднократно апеллирует к гипотезе четырех источников в отношении синоптических Евангелий (45, 293) и отрицает целостность Евангелия от Иоанна (92). Согласно Барту, Новый Завет создавался в условиях многообразия раннего христианства, для которого не были свойственны такие понятия, как «истина», «ортодоксия» или, наоборот, «лжеучение» или «ересь». Вслед за Уолтером Бауэром и более современным сторонником этой же гипотезы, Джеймсом Данном, Эрман рисует такую картину зарождения Нового Завета, в которой отсутствует абсолютная истина, ибо все течения (и иудействующие, и гностики, и докеты, и эвиониты, и все прочие) были по-своему правы и имели законное право носить славное имя «христианство». Появление же более или менее унифицированного канона объясняется победой «ортодоксальной» партии (213). При этом, те новозаветные тексты, которые явно противоречат этой идее, подвергаются типичной историко-критической экзекуции: им отказывают в подлинности, объясняя это феноменом псевдонимичности или просто подделыванием, и приписывают им более позднюю дату (например, Пасторские послания и Второе послание Петра; см. 54). Таким же образом автор обосновывает свою убежденность в том, что женщины играли ключевую роль в формировании ранней христианской Церкви (251).

Еще более плачевно то, что в результате описанной выше реконструкции Эрман подвергает сомнению достоверность библейского портрета Иисуса. К примеру, он видит сильное расхождение во взглядах на Иисуса у всех евангелистов (260), а Луке вообще приписывает адопцианство (221–222). В итоге, автор рисуют свою собственную картину «исторического Иисуса». Забавно то, что Эрман постоянно рассматривает примеры, которые касаются Иисуса, но не имеют отношения к Его словам. Можно сказать, что вместо «искаженных слов Иисуса» по вине переписчиков книга сообщает «искаженный портрет Иисуса» по вине Барта.

Кроме богословских проблем, данная книга Эрмана содержит немало методологических трудностей, заставляющих удивляться, как такой видный ученый так легко манипулирует критериями текстологического анализа. Во-первых, Эрман явно преувеличивает значимость расхождений, которые он использует, чтобы отвергнуть достоверность новозаветных книг. К примеру, он пишет: «Оценки ученых существенно расходятся: одни говорят, что известно 200 тысяч разночтений, другие – 300 тысяч, третьи – 400 тысяч и даже больше!» (131). При этом, однако, он забывает отметить, что подавляющее большинство этих разночтений касается орфографии, порядка слов и наличия или отсутствия артикля. Интересно, что некоторые умельцы обнаружили более пятнадцати ошибок и опечаток в первом издании книги самого Эрмана, часть которых сохранилась и в повторных изданиях и даже перекочевала в русский перевод. И это в одном-двух тиражах и при наличии печатного станка! Однако вряд ли Барт согласился бы с заключением, что его произведение нельзя назвать достоверным.

Во-вторых, Эрман так сильно увлекается идеей сознательного богословского искажения под влиянием социальных факторов, что явно преувеличивает роль довольно субъективных внутренних критериев (в частности, внутренних возможностей), отдавая им приоритет над случайными ошибками переписчиков и более объективными внешними критериями. Поэтому книга Эрмана изобилует спорными примерами, разбирая которые, автор нередко апеллирует к вариантам из известного своими добавлениями кодекса Безы (D; см. 186) и превращает внутренние возможности в вероятности и даже определенности.

В-третьих, в заключении к своей книге, несколько оправдывая действия переписчиков, Барт Эрман выражает довольно странный герменевтический подход, от которого сильно веет постмодернизмом. Он пишет: «Чтение текста неизбежно сопровождается его изменением» (297). Другими словами, читатель обязательно изменяет значение текста, внося в него свою перспективу, или «горизонт». Или проще: «До свидания, автор! Прощай, объективность!»

Учитывая особенности данной книги и историю духовного блуждания ее автора, «Искаженные слова Иисуса» можно порекомендовать только тем людям, которые отчаянно пытаются найти оправдание для своего неверия в Бога Библии.

www.propovedi.ru